ТЕМА НОМЕРА

10-летие открытых приходов РПЦЗ в России

 

Вдъ-Информ: Более десяти лет назад, в начале апреля 1990 года, в России произошло весьма знаменательное событие — в нашей стране появился первый легальный, открытый православный приход, находящийся вне юрисдикции отступнической Московской патриархии. Клир и прихожане Цареконстантиновского храма в древнем русском городе Суздале единодушно решили присоединиться к Русской Православной Церкви Заграницей — единственной «ветви» Русского Православия, чья каноничность и верность Истинному Православию была бесспорна. До 1990 года тысячи, если не миллионы, истинно-православных христиан России вынуждены были тайно хранить свою верность Матери-Церкви, поскольку тоталитарное государство жестоко преследовало тех, кто не хотел признавать созданную им «государственную церковь» обновленческого типа. Появление первого легального прихода РПЦЗ в России перевернуло духовную ситуацию в нашей стране, став, с точки зрения истинно-православных христиан, главным положительным итогом так называемой перестройки и крушения советского режима. Достаточно упомянуть, что к концу 1990 года на территории Советского Союза действовало уже около сотни приходов РПЦЗ, и их число продолжало стремительно расти, несмотря на ожесточенное сопротивление МП, терявшей вместе с опорой на советскую власть свою духовную монополию.

Впрочем, под влиянием как внешних сил, стремящихся не допустить возрождения Истинного Православия в России, так и внутренних нестроений, дальнейшая история нашей Церкви на родине оказалась драматичной. Начиная с 1992-93 годов в ее лоне возникают сначала подспудные внутренние разделения, а затем, в 1994-96 гг., и более серьезные расколы. Обозревая десятилетний путь нашей Церкви в России, мы подробно остановимся на истории этих разделений, чтобы извлечь из них необходимые уроки. Увы, но разделения и расколы всегда — еще с апостольских времен — сопутствовали жизни Церкви, выявляя, по слову апостола Павла, «искуснейших». Приступая к обзору тернистого пути, пройденного нашей Церковью в России, хотелось бы выразить надежду, что единомысленные братья и сестры во Христе со временем преодолеют средостение, вызванное обстоятельствами непростого времени, в которое судил нам жить Господь, и вновь прославят Его Пречистое Имя едиными усты и единым сердцем. Вместе с тем, необходимо помнить, что такое объединение возможно только на твердых канонических началах, на основе непоколебимой верности Истинному Православию, поэтому важнейшим препятствием для объединения является отступление от прямого исповеднического пути, которым всегда шла наша Церковь. Борьба с этим отступлением должна стать нашим вкладом в священное дело объединения всех истинно-православных христиан, в Отечестве и разсеянии сущих.

 

 

РОССИЙСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ

1990—2000

 

Начиная с печальной памяти церковного разделения 1927 года, порожденного предательской «декларацией» митрополита Сергия (Страгородского), Русская Православная Церковь Заграницей неизменно исповедовала свое духовное и каноническое единство с Гонимой, Катакомбной Церковью России. Бесчисленные свидетельства такого единства и общения можно найти в Посланиях Архиерейских Соборов 1930—80-х годов, в различных Синодальных и епархиальных документах. Однако, фактическая связь с Российской Катакомбной Церковью была весьма затруднена по причине «железного занавеса», отделявшего Советский Союз от остального мира. Лишь в 1975 году Священноначалию РПЦЗ представилась возможность достоверно убедиться в реальном существовании подпольной Истинно-Православной Церкви в России. В Архиерейский Синод обратилась группа священников ИПЦ, лишившихся епископского окормления после смерти одного из канонических катакомбных Епископов. Эта группа, состоявшая по разным сведениям из 12 или 14 священников, была с радостью принята в каноническое подчинение РПЦЗ, а непосредственным епископом этих катакомбных клириков стал председатель Архиерейского Синода Митрополит Филарет (Вознесенский). Таким образом, именно 1975 год можно считать точкой отсчета истории канонических структур РПЦЗ на территории России. Хотя, со строго канонической точки зрения, в 1975 году никакой «новой Церкви» в России не появилось: с кончиной Епископов ИПЦ, с которыми РПЦЗ всегда поддерживала, насколько возможно, каноническое общение и составляла Единую Поместную Церковь, зарубежный Архиерейский Синод остался для значительной части духовенства Катакомбной Церкви единственным известным им органом церковной власти Российской Церкви, и поэтому было естественно в первую очередь обратиться за архипастырским окормлением именно в Архиерейский Синод.

Управление российскими катакомбными приходами из Нью-Йорка носило несколько условный характер, поэтому практически сразу после принятия группы истинно-православных священников под омофор зарубежного Архиерейского Синода встал вопрос о поставлении для них собственного Епископа. В 1980 году, в обстановке строгой секретности, Архиерейский Собор РПЦЗ рукополагает во Епископа иеромонаха Варнаву (Прокофьева), для «внеших» остававшегося протоиереем Владимиром, настоятелем храма св. Архистратига Михаила в Каннах /Франция/[1]. Благодаря своим родственникам, работавшим в посольстве Франции в Москве, он имел возможность легально посещать Советский Союз. Архиерейский Собор также рассмотрел несколько кандидатов во Епископы для российских катакомб. Одним из таких кандидатов был священник Михаил Рождественский († 1988 г.), катакомбный исповедник, окормлявший истинно-православных христиан в Санкт-Петербурге и в некоторых других регионах России. Другим кандидатом был многолетний исповедник Истинного Православия иеромонах Гурий (Павлов) († на Рождество 1995/6 г.), окормлявший целую «ветвь» Катакомбной Церкви, оставшуюся без епископского окормления после кончины своего предстоятеля — Епископа Феодосия (Бахметьева; + 1986 г.). Однако, окончательный выбор пал на иеромонаха Лазаря (Журбенко), с которым удалось наладить связь Архиепископу Женевскому и Западно-Европейскому Антонию (Бартошевичу) и который имел рекомендации ряда известных церковных диссидентов, принадлежавших к МП (в частности, о. Димитрия Дудко[2]). В 1981 году, на московской квартире катакомбной монахини Феодоры, Епископ Варнава единолично поставил во Епископы для российских катакомб о. Лазаря (Журбенко), который получил титул «Тамбовского и Моршанского».

Здесь надо отметить, что многие радикальные катакомбники были весьма недовольны выбором Зарубежного Синода. В подчинение Епископа Лазаря не перешли ни о. Михаил Рождественский, ни о. Гурий (Павлов), хотя оба находились тогда под омофором РПЦЗ[3]. Иеромонах Лазарь имел небезупречную репутацию. Многих смущал его «временный переход» в начале 70-х годов в МП, где он получил священный сан, чтобы потом вновь вернуться в катакомбы. Некоторые катакомбники утверждают, что Федор Журбенко (так Епископа Лазаря звали в миру) вел себя как провокатор во время своего краткосрочного тюремного заключения. С другой стороны, сам Епископ Лазарь не скрывал своего недоброжелательного отношения к другим «ветвям» ИПЦ. Он собрал различные «доказательства» неканоничности всех современных ему катакомбных епископов, особенно иерархов так называемой «секачевской» или «поздеевской» ветви ИПЦ, основанной в 1971 году схимитрополитом Геннадием (Секачем). Эти «доказательства» Епископ Лазарь представил в конце 80-х годов Архиерейскому Синоду РПЦЗ, который, под влиянием Владыки, принял решение не признавать наличных катакомбных иерархов «в сущем сане», предложив им вступить в общение лишь при условии «хиротесии», то есть, фактически, нового рукоположения. Естественно, это предложение Архиерейского Синода было отвергнуто большинством катакомбников, не сомневавшихся в каноничности своих хиротоний, и стало еще одной причиной недоверчивого отношения многих катакомбных христиан к РПЦЗ.

Со временем катакомбники, не признавшие Епископа Лазаря, подвели под свое недоверчивое отношение к РПЦЗ более определенную каноническую базу. По их мнению, Митрополит Виталий, ставший Первоиерархом РПЦЗ в 1986 году, стал искать пути к сближению с официальным «мировым православием», терпимо относясь к фактам сослужения своих клириков с экуменистами, которые в некоторых епархиях (например, в Западно-Европейской) приобрели массовый характер и даже были официально разрешены в письменном обращении Архиепископа Антония Женевского к своим клиру и пастве. В этом, а позже и в открытии легальных, имеющих государственную регистрацию, приходов РПЦЗ на территории России, увидели многие «катакомбные ревнители» отступление от твердых принципов, которых придерживалась Зарубежная Церковь при Митрополитах Антонии, Анастасии и Филарете.

В эпоху «перестройки», особенно после празднования 1000-летия Крещения Руси в 1988 году, интерес к РПЦЗ среди православных России, в том числе и членов МП, значительно возрос. Широкое распространение среди православного духовенства и мирян получили издания Зарубежной Церкви[4], особенной популярностью пользовались репродукции иконы Новомучеников и Исповедников Российских, «от безбожных пострадавших», канонизацию которых РПЦЗ совершила в 1981 году. Среди «демократической оппозиции» в МП возникла надежда на то, что «здоровая и свободная Зарубежная Церковь» сможет возглавить процесс духовного возрождения России, заменив «насквозь скомпрометировавшее себя сотрудничеством с безбожной властью и КГБ» священноначалие Московской патриархии. Такие настроения особенно усилились после публикации в 1991 году архивных материалов, документально свидетельствующих о сотрудничестве высших церковных иерархов МП с советскими спецслужбами. Этими обстоятельствами объясняется тот факт, что самыми активными сторонниками создания легальных канонических структур РПЦЗ в России, альтернативных МП, в конце 80-х годов выступили диссиденты — как церковные, так и светские, — составлявшие демократическую оппозицию советскому режиму, выступавшие за скорейший демонтаж всей советской системы, в том числе «советской церкви».

Уже в 1989 году отдельные представители духовенства МП заявляют о своем присоединении к РПЦЗ. Среди первых присодинившихся клириков следует назвать священника Алексия Аверьянова[5] и группу сибирского духовенства во главе с игуменом Евтихием (Курочкиным)[6]. Но основным импульсом, положившим начало массовому переходу в РПЦЗ клириков и мирян «официальной церкви» следует считать присоединение к зарубежному Синоду Цареконстантиновского храма в Суздале (Владимирской области) в апреле 1990 года. Поводом для этого стал конфликт настоятеля храма архимандрита Валентина (Русанцова)[7], прослужившего в Суздале 17 лет, с новым правящим архиереем Владимирской епархии МП, архиепископом Владимирским и Суздальским Валентином (Мищуком)[8]. Последний решил перевести архимандрита Валентина в новый храм в городе Покрове (Владимирской обл.). Но суздальские прихожане решительно отказались пускать в храм новых священников, назначенных архиепископом. Неоднократно ездили они «просить за своего батюшку» во Владимирское епархиальное управление, в течение нескольких месяцев пикетировали здание Московской патриархии в Чистом переулке в Москве. В конце концов, они «убедили» архимандрита Валентина вернуться в Суздаль, что было возможно только при условии перехода в другую церковную юрисдикцию. Идея возвращения РПЦЗ на родину тогда, в начале 1990 года, что называется, витала в воздухе. Архимандрит Валентин с единодушно поддержавшим его клиром и несколькими сотнями мирян составили прошение в Архиерейский Синод РПЦЗ о приеме их прихода под «зарубежный» омофор. Главной причиной своего решения присоединиться к РПЦЗ авторы прошения называют то, что руководство МП отняло у них «нашего духовного отца, настоятеля нашего храма, и с ним — все суздальское духовенство»[9].

Обращение суздальской общины в Синод РПЦЗ получило широкий резонанс в обществе. Общину, которая «пошла своим путем», поддержали демократические СМИ, некоторые депутаты Верховного Совета России. Существенную помощь архимандриту Валентину и общине в самые тяжелые дни, когда они уже покинули МП, но еще не были официально приняты в РПЦЗ, оказала нонконформистская телепрограмма «Пятое колесо».

Наконец, в апреле 1990 года последовало постановление Архиерейского Синода РПЦЗ о приеме архимандрита Валентина с клиром и паствой в свое каноническое подчинение. Это был беспрецедентный шаг, и, похоже, в Зарубежном Синоде не было полного единодушия по этому вопросу. Во всяком случае, в Послании Архиерейского Собора РПЦЗ, состоявшегося в мае того же года, говорится о том, что Зарубежная Церковь не планировала открывать свои приходы в России, но она не могла не «протянуть руку нуждающимся в нашей помощи... Подобно нищему, они просят дать им хлеба духовного и можем ли мы, в их протянутые нам руки, положить камень равнодушия и безразличия?»[10]

Известие о присоединении к РПЦЗ суздальского прихода вызвало обвальный процесс перехода диссидентствующих и просто недовольных клириков Московского патриархата в юрисдикцию Зарубежного Синода. Официально присоединяются к РПЦЗ «сибирская группа» (игумен Евтихий, священники Иоаким Лапкин, Михаил Курочкин и Василий Савельев, диакон Сергий Бурдин), священник Петр Астахов в Калининградской области, священник Виктор Усачев под Москвой, диакон Сергий Перекрестов в Санкт-Петербурге, игумен Иннокентий в Приморском крае, общины с храмами в Брянской области, Ставропольском крае, Пензенской области и многих других регионах России. Известны случаи, когда за одну неделю в юрисдикцию РПЦЗ переходили более десятка общин.

В июне 1990 года в Суздале были устроены торжества по случаю 1000-летия Крещения Владимиро-Суздальской Руси. Праздничное Богослужение в Цареконстантиновском храме совершили епископы Берлинский и Германский Марк, Тамбовский и Моршанский Лазарь и Манхеттенский Иларион[11]. Это был первый случай открытого служения в России иерархов РПЦЗ.

Число приходов Российской Православной Свободной Церкви (так Собор РПЦЗ назвал группу подчиненных Архиерейскому Синоду легальных приходов в России) постоянно росло, но оставался неясным вопрос о каноническом управлении ими. Архиерейский Собор РПЦЗ, состоявшийся в мае 1990 года в Нью-Йорке, принял Положение о Российской Православной Свободной Церкви. Богословская, экклесиологическая основа этого документа была сформулирована в Послании Архиерейского Собора. Следует отметить, что в Послании не говорится о том, что МП совершенно отпала от Православия и поэтому долгом Зарубежной Церкви является восстановление Истинного Православия на Родине. Напротив, в этом соборном акте есть несколько «позитивных» заявлений об МП, самим ярким и спорным из которых является фраза, отмененная Собором 1996 года: «Верим и исповедуем то, что в храмах Московской Патриархии, в тех из них, в которых священник горячо верит и искренно молится, являясь не только служителем культа, но и добрым пастырем, любящим своих овец, по вере приступающих, подается в таинствах спасительная благодать. Немногочисленны эти храмы на необъятных просторах Русской Земли»[12]. Как справедливо отмечали критики этой фразы, действие и само наличие благодати Божией ставилось в ней в зависимость от личных нравственных качеств того или иного священнослужителя, а не от догматической чистоты его веры и веры его епископа. Далее в Послании отмечается, что храмов Катакомбной Церкви, сохранившей «каноническую преемственность от принявших мученические венцы, истинных архипастырей Церкви»[13], в России еще меньше, чем «благодатных» храмов МП. Именно этой малочисленностью «благодатных» храмов разных юрисдикций объясняют Отцы Собора 1990 года необходимость положительного отклика Зарубежной Церкви на просьбы священников и мирян из России «покрыть их омофором, дать им благодать»[14]. Авторы Послания задаются вопросом, создает ли РПЦЗ новый раскол в Церкви России, где, как отмечалось выше, уже есть «благодатные» храмы. Раскол, говорится далее в Послании, уже создан митрополитом Сергием и его последователями, среди которых было немало обновленцев, внесших в церковь модернизм и увлечение экуменизмом. Главным каноническием обоснованием создания собственной иерархии в России, согласно Посланию Собора 1990 года, является то обстоятельство, что для Епископов РПЦЗ русская земля не является территорией чужой автокефальной церкви. Вместе с тем, еще Собор 1990 года констатировал некоторые противоречия между Положениями об РПСЦ и РПЦЗ (последнее было принято на Соборе 1950 года и определяет РПЦЗ как временно самоуправляющуюся зарубежную часть Русской Церкви, которая должна лишиться своего самоуправления после упразднения безбожной власти в России). Эти противоречия стали причиной создания на Соборе 1994 года специальной Комиссии по пересмотру Положения об РПЦЗ, которая завершила свою работу в 1996 году, так и не предложив никаких изменений в действующее Положение. Однако, эта комиссия уделяла внимание вопросам взаимоотношений РПЦЗ с МП в контексте «падения безбожной власти» в России.

Пожилой Епископ Лазарь, с недоверием относившийся к новой российской власти, не был настроен «выходить из катакомб» и скептически расценивал массовый переход «патриархийного» духовенства в РПЦЗ. Иную позицию занимал архимандрит Валентин. Воодушевленный свободой от пут церковной бюрократии, он стремился как можно активнее разоблачать МП и призывать православных в лоно Истинной Церкви. На почве разных подходов к формам церковного служения РПЦЗ в России между Епископом Лазарем и архимандритом Валентином возникли серьезные разногласия. Владыка Лазарь стал избегать поездок в Суздаль, демонстрируя свое недоверие к архимандриту Валентину, подкреплявшееся слухами о том, что последний является «агентом КГБ». Видя, что разногласия между старым и новым «поколениями» последователей РПЦЗ в России грозят развитию процесса церковного строительства, Зарубежный Синод назначил 4 октября 1990 года архимандрита Валентина Экзархом Российской Православной Свободной Церкви и Управляющим делами при Суздальском епархиальном управлении с правом самостоятельного принятия духовенства и общин из МП, что еще более усугубило противоречия между ним и Епископом Лазарем и сделало практически невозможным архипастырское окормление «валентиновских» приходов.

В этих условиях Синод РПЦЗ принял решение рукоположить архимандрита Валентина в сан Епископа, а Епископа Лазаря возвести в Архиепископа и сделать своего рода первоиерархом Свободной Церкви в России. Епископская хиротония архимандрита Валентина состоялась менее чем через год после его присоединения к РПЦЗ, 23 февраля 1991 года, в храме святого праведного Иова Многострадального в Брюсселе. Горячим сторонником этой хиротонии выступил видный деятель РПЦЗ, которого многие считают идеологом Зарубежной Церкви, Епископ Григорий (Граббе, + 1995). Кроме него, в хиротонии участвовали Архиепископ Женевский и Западноевропейский Антоний (Бартошевич, + 1994), Архиепископ Берлинский и Германский Марк (Арндт) и Епископ Каннский Варнава (Прокофьев). Не задержавшись в Брюсселе ни на день, Епископ Валентин вернулся в Суздаль, где был восторженно встречен своей паствой.

Естественно, что после епископской хиротонии Владыки Валентина (Русанцова) размежевание между приходами, подчиненными ему и Архиепископу Лазарю, только усилилось. К середине 1991 года почти прекратилось молитвенное общение между двумя иерархами, которые встречались только на Архиерейских Соборах за границей. В том же 1991 году был рукоположен викарий Архиепископа Лазаря, Епископ Гомельский Вениамин (Русаленко), вскоре ставший правящим архиереем с титулом «Епископ Черноморский и Кубанский». Отдавая себе отчет в невозможности создания нормальных церковно-административных структур в России и имея в виду облегчение самой возможности присоединения к РПЦЗ максимально большего числа клириков официальной церкви, Архиерейский Синод провозгласил Россию (в границах СССР) «миссийной территорией», предоставив каждому из трех российских архиереев право окормлять приходы в любом регионе страны.

Постепенно выявились четкие принципы, разделявшие РПСЦ на «валентиновскую» и «лазаревскую» части (к последней относились и приходы Епископа Вениамина). К Епископу Валентину переходили, как правило, легальные приходы из МП (в большинстве случаев, с собственными храмами), а Архиепископ Лазарь окормлял общины, остававшиеся на нелегальном или полулегальном (имели регистрацию, но служили в домашних условиях) положении. Хотя в этом правиле были некоторые исключения. Так, в 1991 году к Епископу Валентину примкнули небольшие группы вятских и абхазских катакомбников, а Архиепископу Лазарю подчинялись крупный Свято-Троицкий собор в Обояни (Курской области), где некоторое время размещалась его кафедра[15], и Успенский храм в селе Валищеве (Московской области), где служил популярный среди московской интеллигенции протоиерей Алексий Аверьянов. На заседании Архиерейского Синода РПЦЗ в сентябре 1991 года Епископ Валентин предложил «Преосвященному Лазарю, Архиепископу Тамбовскому и Моршанскому, стать во главе Катакомбной Церкви России, а Преосвященному Вениамину, Епископу Гомельскому, быть викарным у Преосвященного Архиепископа Лазаря, с совмещением самостоятельно управлять общинами верующих в Белоруссии и на Украине»[16].

Помимо конфронтации с Владыкой Лазарем, у Епископа Валентина возникли некоторые канонические противоречия с Архиепископом Берлинским и Германским Марком, который занимался активной церковной деятельностью в России. Учитывая то, что Архиерейский Собор РПЦЗ 1990 года объявил территорию России «миссийной», Архиепископ Марк создавал здесь свои канонические структуры, некоторые из которых «пересекались» с Суздальской епархией. Так, в своем докладе Архиерейскому Синоду РПЦЗ 1 октября 1991 года Епископ Валентин указывал на пять случаев «вмешательства Владыки Марка в пределы не принадлежащей ему епархии». Это: назначение монаха Амвросия /Сиверса/ благочинным полумифического немецкого благочиния на территории СССР[17]; назначение протоиерея Иоакима Лапкина, побывавшего в монастыре преподобного Иова Почаевского в Мюнхене, благочинным Сибири; принятие общин в Литве; рукоположение священника Сергия Перекрестова[18] для окормления общины в Санкт-Петербурге; распространение негативной информации и слухов о самом Епископа Валентине. С подобными жалобами на действия Архиепископа Марка в России в Архиерейский Синод обратился и другой российский архиерей, Архиепископ Лазарь. Со временем, противоречия между Епископом Валентином и Архиепископом Марком лишь увеличились. В конце 1992 года Епископ Валентин писал Митрополиту Виталию: «После моей хиротонии во Епископа, Преосвященный Владыка Марк все сделал для того, чтобы поссорить меня с Преосвященными Архиепископом Лазарем и Епископом Вениамином... Архиепископ Марк стал обвинять меня, что я «как бульдозер подминаю все под себя»... Он написал письмо в Калининград, назвав [меня] «волком в овечьей шкуре», и это письмо зачитывалось в храмах с амвонов Московского патриархата... Преосвященные Архиепископ Лазарь и Епископ Вениамин, уже выставленные Архиепископом Марком как недееспособные к руководству Церкви»[19]. Широкое распространение получило в России в 1993 году письмо Архиепископа Марка протоиерею Михаилу Арцимовичу, в котором Владыка называет «нечистью» и «homo sovieticus» клириков и мирян, принятых РПЦЗ в России из МП, вместе с тем призывая «искать себе союзников среди тех чистых или стремящихся к чистоте элементов, которые существуют как в недрах Московской Патриархии, так и в других Поместных Церквах». Третий съезд Суздальской епархии РПСЦ, состоявшийся 23 июня 1993 года, потребовал от Архиепископа Марка попросить «прощения перед российской паствой, духовенством и Епископом Валентином по поводу его оскорбительных выпадов в их адрес»[20]. Не удивительно, что именно Владыка Марк стал главным инициатором лишения Епископа Валентина сана на Архиерейском Соборе 1996 года.

Архиерейский Синод РПЦЗ предпринимал некоторые попытки к примирению своих российских архиереев, пытался заниматься распределением «спорных» приходов, но это в большинстве случаев только усугубляло размежевание «лазаревцев» и «валентиновцев». Стремление преодолеть разделение между российскими архиереями привело к появлению в Синоде идеи создания такой канонической структуры в России, которая по самому своему положению находилась бы «над схваткой». В январе 1992 года Синод направляет в Россию викария Западно-Европейской епархии РПЦЗ, Епископа Каннского Варнаву (Прокофьева) с поручением организовать постояннодействующее Синодальное Подворье в Москве, которое осуществляло бы власть Архиерейского Синода в России. Прибыв в Москву, Епископ Варнава оказался под влиянием протоиерея Алексия Аверьянова, который стал его ближайшим помощником и секретарем, помогая зарубежному архиерею «правильно сориентироваться» в непростых коллизиях церковной и общественной жизни России. В марте 1992 года протоиерей Алексий Аверьянов приглашает Епископа Варнаву в один из полузаброшенных корпусов бывшей Марфо-Мариинской обители на Большой Ордынке в центре Москвы, принадлежащий городской поликлинике № 68. Протоиерею А. Аверьянову удалось достичь договоренности с главным врачом поликлиники Риммой Пумырзиной о предоставлении этого помещения для церковных нужд. Надо заметить, что в одной из комнат сильно перестроенного в советские годы здания первоначально размещался больничный храм в честь святых Марфы и Марии. В этом помещении 25 февраля 1992 года протоиерей Алексий Аверьянов совершил первую Божественную Литургию, позже именно здесь разместилась кафедра Епископа Варнавы.

С первых же дней существования в Марфо-Мариинской обители Синодального подворья РПЦЗ там же фактически разместился неофициальный штаб Национально-патриотического фронта «Память», возглавляемого Дмитрием Васильевым. 19 марта в обители состоялась пресс-конференция, привлекшая большое внимание прессы, на которой протоиерей Алексий Аверьянов от имени Епископа Варнавы и даже Митрополита Виталия, Первоиерарха РПЦЗ (который, как вскоре выяснилось, ничего об этом не знал), заявил об альянсе с «Памятью», которая будто бы «создает отряды быстрого реагирования» для защиты храмов РПЦЗ от захвата их Московской патриархией. Дмитрий Васильев, также участвовавший в пресс-конференции, пообещал летом «взять Москву в тройное кольцо» блокады, чтобы таким образом добиться свержения «дерьмократического» режима. Спустя два месяца, 19 мая 1992 года, Епископ Варнава принял участие в публичной демонстрации «Памяти» по Садовому кольцу в Москве. Нередкими стали совместные поездки Дмитрия Васильева по стране в сопровождении протоиерея Алексия Аверьянова, а иногда и Епископа Варнавы. Одним из самых скандальных событий того времени стал налет «Памяти» с участием священника Олега Стеняева на редакцию газеты «Московский комсомолец» в октябре 1992 г. Епископ Варнава публично заявил, что эта хулиганская акция осуществлялась по его благословению. Стало очевидно, что не сориентировавшегося в российской политической и церковной обстановке зарубежного Епископа псевдопатриотические маргиналы использовали в своей политической игре. Сближение Епископа Варнавы с «Памятью» нанесло непоправимый урон репутации РПЦЗ в России: демократическая пресса, ранее единодушно поддерживавшая гонимую Церковь, в которой многие видели единственную здоровую альтернативу «красной патриархии», теперь говорила и писала об РПЦЗ только в негативных тонах, укрепляя тем самым позиции МП. «Память» стала непреодолимым препятствием на пути в РПЦЗ для многих клириков и мирян, готовых к отделению от МП. Неканонические вмешательства Епископа Варнавы, а точнее его секретаря протоиерея Аверьянова, в церковные дела других российских епархий РПЦЗ, принятие запрещенных другими архиереями клириков, фактическое управление приходами, подчиненными другим Епископам, привели к полнейшему разладу церковного управления РПЦЗ в России.

Митрополит Виталий неоднократно отмежевывался от деятельности своих клириков в Марфо-Мариинской обители, осуждал политические альянсы с «Памятью» и любыми иными политическими организациями. С целью информирования российской общественности о позиции Первоиерарха в Москву приезжал его викарий, Епископ Манхеттенский Иларион, который провел совместно с Епископом Валентином (Русанцовым) и протоиереем Виктором Потаповым из Вашингтона пресс-конференцию в редакции журнала «Огонек». На пресс-конференции было распространено заявление Митрополита Виталия, в котором, в частности, говорилось: «Я был чрезвычайно огорчен последними событиями, где якобы от моего имени ... состоялась пресс-конференция НПФ «Память» в Марфо-Мариинской обители в Москве... Мы категорически осуждаем такие действия с участием в них наших клириков... Мы ничего общего не имеем ни с какой политической партией, фронтом или движением... Мы никоим образом не хотим, чтобы наши церковные ризы смешивались с политикой. И когда произошла ошибка одного из наших священнослужителей, участвовавшего 22 мая с.г. в Москве в политическом шествии на автомобилях[21], мы высказали свое недовольство и запретили такого рода начинания, дабы впредь такое не повторялось»[22].

Однако, деятельность Марфо-Мариинского штаба продолжалась. Именно эта деятельность оказалась решающим фактором, повлиявшим на процесс перехода общин МП в юрисдикцию РПЦЗ. В конце 1991 — начале 1992 года этот процесс приобрел, казалось бы, необратимый характер. Этому весьма способствовали политические события того времени: августовский «путч», распад СССР, крушение многих союзных структур, которое, естественно, затрагивало и церковь. Было очевидно, что волна истории должна смыть многие порождения советской эпохи, в том числе «карманную церковь», созданную «вождем всех народов» в 1943 году. Никакие внешние факторы, казалось, не могли сдержать мощного процесса крушения обветшавших исторических паллиативов. Лишь дискредитировав основного конкурента, руководство МП получало шанс сохранить свое влияние в обществе. Вот как характеризует реакцию РПСЦ на связи московского духовенства Зарубежной Церкви с «Памятью» Епископ Суздальский и Владимирский Валентин: «С болью в сердце приходится констатировать ныне тот факт, что некоторые верующие и представители духовенства самозабвенно погрузились в ... порочный круг мирских человеческих интриг и страстей... С тревогой и недоумением удалось узнать о московском автопробеге, совершенном на 20 автомобилях по центральным улицам г. Москвы членами национально-патриотического фронта «Память» в сопровождении духовенства. После молебнов и далеких от церковности политизированных выступлений под звуки баяна исполнялись народные песни. Такое, мягко сказать, малоцерковное, а быть может, и провокационное, что не исключено, событие стало результатом тесных взаимоотношений, установившихся между священником весьма сомнительной репутации ... о. Алексеем Аверьяновым, ныне запрещенным священником Олегом Стеняевым и руководителем общества «Память» Дмитрием Васильевым... Автопробег с песнями и политическими митингами в Москве мы считаем кощунственным и провокационным, как вообще — по своей форме и сути, — так и по отношению к Зарубежной Церкви. Со всей решительностью осуждаем его и заявляем, что никакого отношения к организации этой недостойной акции РПСЦ не имеет»[23].

Российские архиереи, духовенство и общины РПЦЗ в 1992-м и начале 1993 года неоднократно обращались в Синод с просьбами как-то приостановить разрушительную для Церкви деятельность, осуществляемую под прикрытием Синодального Подворья. Лишь после того, как в середине 1993 года Епископ Варнава обратился на бланке Архиерейского Синода РПЦЗ с исходящим номером 1 к предстоятелю Украинской православной церкви Киевского патриархата, которую РПЦЗ считает неканонической и самосвятской, с официальным предложением об установлении общения между двумя церквами[24], Синод вынужден был отреагировать. Епископа Варнаву, незадолго до этого изгнанного боевиками «Памяти» из Марфо-Мариинской обители[25] освободили от должности Представителя Архиерейского Синода в России. Оставшиеся в обители «памятники» пожелали, во главе со своим новым капелланом, священником Олегом Стеняевым, «вернуться» в МП. Прослужив некоторое время в подмосковном селе Валищеве, Епископ Варнава отбыл во Францию.

Деятельность Синодального Представителя оставила на теле РПСЦ значительно большую трещину, чем споры «лазаревцев» и «валентиновцев». Вступив в конфликт с Архиепископом Лазарем и Епископом Валентином из-за дел о запрещенных клириках, Епископ Варнава сначала добился в Синоде их подчинения себе (чего российские Епископы, естественно, не признали), а затем — увольнения на покой без права управления епархиями. Здесь надо заметить, что к концу 1992 году епархии Архиепископа Лазаря и, особенно, Епископа Валентина были уже достаточно обширными. Суздалю подчинялось не менее ста приходов в самых разных регионах России и «ближнего зарубежья». Увольнение правящих Епископов, взамен которых назначить было некого, грозило полным параличом церковной жизни. Исходя из этих соображений, «уволенные» архиереи продолжали управлять своими епархиями. Сложилось весьма двусмысленное положение, при котором Синод, номинально осудив действия Епископа Варнавы, фактически его поддерживал, уволив на покой тех архиереев, которые справедливо выступали против «перегибов» и канонических нарушений Синодального Представителя[26].

Первым этой двусмысленности не выдержал Архиепископ Лазарь. В июле 1993 года, после многократных обращений в Синод с просьбой как-то разобрать спорные вопросы, связанные с вмешательством Епископа Варнавы в дела Тамбовско-Обоянской епархии[27], он заявляет об административном отделении от Архиерейского Синода и самостоятельном управлении епархией на началах Указа Патриарха Тихона № 362. Участники состоявшегося 17 июля 1993 года в Одессе под председательством Архиепископа Лазаря Съезда духовенства Русской Истинно-Православной Церкви направили Архиерейскому Синоду РПЦЗ письмо, в котором, в частности, говорилось: «Епископат РПЦЗ не рассмотрел верно ситуацию, сложившуюся в нашем Отечестве, и вследствие этого принял ряд решений, ставящих Русскую Истинно-Православную Церковь, а также приходы, окормляемые Епископом Суздальским Валентином (Русанцовым), на грань разрыва с Зарубежной Церковью»[28]. Участники съезда не нашли «никаких обоснованных причин наложения Собором РПЦЗ прещений на Архиепископа Лазаря» и призвали пересмотреть «принятые на основании непроверенных фактов решения в духе братской любви и взаимопонимания»[29]. В другом документе, принятом на съезде, — Обращении к Всезарубежному Собору РПЦЗ — участники съезда выдвинули целый список своих канонических претензий к РПЦЗ. Основные из них — покаяние в экуменических контактах[30], поминовение властей за Богослужениями, учение Митрополита Антония (Храповицкого) об искуплении («крестоборческая ересь»), подмена Соборного управления Синодальным, неясность в отношениях с Катакомбной Церковью и Московской патриархией. Кроме того, духовенство Архиепископа Лазаря потребовало осудить неканонические действия в России Митрополита Виталия, Епископа Варнавы и Архиепископа Марка, снять запрещения в священнослужении с иерея Сергия Перекрестова и архимандрита Иоасафа (Шибаева), клириков Архиепископа Лазаря, а также отменить решение об увольнении на покой Епископа Валентина.

В ответ Синод лишил Архиепископа Лазаря права самостоятельного служения и управления приходами, многие из которых подчинялись ему уже десяток лет. Одновременно увольняется на покой и Епископ Валентин, отказавшийся приехать на Архиерейский Собор 1993 года «по состоянию здоровья», а фактически — в знак протеста против попустительства Синодом канонических нарушений Епископа Варнавы[31]. Оба уволенных архиерея продолжают управлять приходами, оставшимися в их подчинении, считая само увольнение на покой абсолютно неканоничной мерой[32], однако, достаточно многочисленная группа приходов (практически все «легальные» приходы Архиепископа Лазаря и несколько «валентиновских») признает справедливость решений Собора и переходит в непосредственное управление Первоиерарха РПЦЗ, которое носило номинальный характер.

Поначалу Епископ Валентин критически отнесся к «самочинию» Архиепископа Лазаря. В своем докладе Архиерейскому Синоду он отмечал: «Стремление добиться автономии и самоуправления, независимо от Зарубежного Синода, — весьма губительное стремление. Оно сквозит непониманием, а быть может, и полным невежеством в вопросе самого догмата о Церкви... Позвольте еще раз подтвердить свое непоколебимое убеждение, что как для Российской части, так и для всей нашей Церкви, крайне необходимо только единоначалие! Милостью Божией у нас есть Первоиерарх и Архиерейский Синод, подменять или дублировать которых нет нужды и смысла. А посему никакого сейчас не может быть «Центрального» или «Всероссийского Высшего управления»!»[33]. Прошел лишь год с небольшим, и Владыка Валентин занял совсем иную позицию...

Распоряжения Архиерейского Синода относительно церковных дел в России в 1992—93 гг. все чаще стали приобретать весьма противоречивый характер, из-за чего нередко возникали конфликты на епархиальном и приходском уровнях. При знакомстве с Синодальными Указами того времени создается ощущение, что работа Синода строилась по принципу маятника, раскачивавшегося то в сторону Епископа Варнавы, то в сторону Епископа Валентина. Так, в июле 1992 года Архиерейский Синод принимает решение поручить руководство Православным Братством преподобного Иова Почаевского, представлявшим собой в то время основное юридическое лицо РПСЦ, на балансе или в аренде у которого находилось несколько важнейших храмов в разных регионах страны (в частности, храмы Воскресения Христова на Митинском кладбище и Царственных Мучеников на Головинском кладбище в Москве), Епископу Валентину. Однако, уже 9 октября на заседании Архиерейского Синода в Кливленде принимается решение возложить руководство Братством на Епископа Варнаву, неканонические действия которого в России незадолго до этого уже осуждались Синодом. 17 октября того же года решение о руководстве Братством преподобного Иова Почаевского вновь пересматривается: оно опять возлагается на Епископа Валентина. Частным проявлением такого административного непостоянства Высшей церковной власти стал конфликт вокруг храма Воскресения Христова на Митинском кладбище, который согласно Указу Архиерейского Синода РПЦЗ от 12 декабря 1992 года должен был перейти от Братства преподобного Иова Почаевского на баланс Суздальской епархии. Община этого храма продолжала считать своим архипастырем Епископа Варнаву и после того, как Архиерейский Синод запретил ему осуществлять какую-либо церковную деятельность в России. Митинская община была далеко не единственной представительницей движения в поддержку Епископа Варнавы: десятки клириков и мирян в разных регионах России требовали от Архиерейского Синода его возвращения в Россию. Но конфликт на Митинском кладбище оказался наиболее болезненным: разделяя резко негативное отношение к личности Епископа Валентина, свойственное Епископу Варнаве, прихожане митинского храма категорически отказались выполнять как Указ Архиерейского Синода, так и позднейший Указ Епископа Валентина о запрещении в служении настоятеля этого храма священника Виктора Усачева. После того, как конфликт зашел уже довольно далеко, Архиерейский Синод попытался восстановить первоначальный статус храма Воскресения Христова, но лишившись юридической почвы, приход в результате этого конфликта потерял храм.

На дезорганизацию церковной жизни в России в начале 1993 года указывал в своем «Экстренном докладе» Архиерейскому Синоду РПЦЗ от 29 мая 1993 года бывший многолетний Управляющий Канцелярией и Секретарь Синода Епископ Григорий (Граббе). Он указывает на несколько важнейших проблем, выявившихся на Архиерейском Соборе в Мюнхене в начале мая. Во-первых, Архиепископ Марк распространил в кулуарах Собора «компромат» на Епископа Валентина, собранный бывшим активистом НПФ «Память» Александром Штильмарком. Прочитав этот сомнительный текст, указывает Епископ Григорий, Отцы Собора уже намеревались лишить Епископа Валентина сана «без всякого производства... только бы избавиться от слишком активного Епископа... Ведь у нас от прихожан Епископа не было ни одной жалобы»[34]. Относительно увольнения Епископа Валентина на покой, осуществленного Собором, Епископ Григорий пишет: «Наша ответственность перед Богом требует от нас аннулирования этого Соборного определения, а если есть обвинители, имеющие материал, до сих пор нам документально так и не показанный, — то Епископ Валентин должен быть возвращен на кафедру, и дело его должно быть или прекращено или наново рассмотрено Собором, но уже в согласии с имеющимися в Церкви правилами»[35]. Другая проблема, на которую указывается в докладе Епископа Григория, — это судьба Богоявленского собора в подмосковном Ногинске, настоятель которого, архимандрит Адриан (Старина), принятый в РПЦЗ Епископом Валентином, был вскоре запрещен Епископом Варнавой, а затем это запрещение подтвердил Архиерейский Собор. По мнению Епископа Григория, «мы без всякой проверки поверили в справедливость обвинения против ... настоятеля [Богоявленского собора], возбужденного кем-то, нам тоже неизвестным. Дело оказалось настолько запутанным, что наш Епископ Варнава оказался содействующим Московской патриархии в ее борьбе за этот приход... Русские газеты пишут, что Владыка Варнава в этом деле частично поддерживает патриархию, а не свою Церковь»[36]. Пример Владыки Варнавы убеждает Епископа Григория в том, «как нам, зарубежникам, трудно разбираться на месте в делах в России. Он поверил «Памяти», а она принесла ему скорби, использовав, а потом покинув его. Также запутано и дело о. Аверьянова, которому Владыка Варнава так безоговорочно доверял»[37]. Из предельно запутанной, с точки зрения зарубежных архиереев, ситуации в России Епископ Григорий делает вывод: РПЦЗ необходимо «дать России иерархию, которая сама бы вела церковную жизнь, имея опыт выживания в нынешних условиях и знающая психологию нынешнего русского человека, прошедшего через специфические испытания, для нас совершенно чуждые и малопонятные»[38]. Год спустя, Епископ Григорий станет единственным зарубежным архиереем РПЦЗ, который поддержит создание «Временного высшего церковного управления» в Суздале.

После освобождения Епископа Варнавы от должности Синодального Представителя в России новыми представителями Синод назначает протоиерея Константина Федорова, настоятеля Новой Коренной Пустыни под Нью-Йорком, и священника Симеона Донскова[39] из Брюсселя. Фактически обязанности Представителя исполнял только протоиерей Константин Федоров, периодически приезжавший в Россию и осуществлявший взаимосвязь Синода и подчинявшихся непосредственно ему российских приходов. Единственным архиереем РПЦЗ, законно действовавшим на территории России по благословению Архиерейского Синода, оставался Епископ Черноморский и Кубанский Вениамин. Помимо управления приходами РПЦЗ на Кубани и Северном Кавказе зарубежный Синод поручил ему окормление сибирских приходов, фактическим благочинным которых был игумен Евтихий (Курочкин) из Ишима, возведенный в 1993 году в сан архимандрита.

В августе-сентябре 1993 года Россию посетил секретарь Архиерейского Синода РПЦЗ, Архиепископ Троицкий и Сиракузский Лавр, который, по поручению Синода, предпринял попытку разобраться в хитросплетениях церковной ситуации в России. В программу поездки Архиепископа Лавра вошло посещение Суздаля, где он сослужил с Епископом Валентином. Это было воспринято как негласное благословение Синода на продолжение деятельности Епископа Валентина в качестве правящего архиерея. Однако, вскоре из Синода вновь последовало напоминание о том, что Владыка Валентин лишен всех своих архиерейских прав.

Ни визит секретаря Архиерейского Синода, ни приезды в Россию нового Синодального Представителя существенно не повлияли на ситуацию, распутать клубок противоречий между епархиями и приходами РПЦЗ в России становилось все труднее. В марте 1994 года в Суздале произошло неожиданное для многих российских чад РПЦЗ событие. Казавшиеся непримиримыми антагонистами Архиепископ Лазарь и Епископ Валентин заявили об образовании совместного Временного Высшего Церковного Управления (ВВЦУ) Российской Православной Свободной Церкви. Председателем ВВЦУ избрали Архиепископа Лазаря, а его заместителем, который и стал фактически руководить новым органом церковной власти, Епископа Валентина, возведенного Архиепископом Лазарем в сан архиепископа. Первыми деяниями ВВЦУ стало рукоположение новых Епископов из числа ближайших сотрудников основателей ВВЦУ: со стороны Архиепископа Лазаря — Епископа Агафангела (Пашковского), со стороны Епископа Валентина — Епископов Феодора (Гинеевского) и Серафима (Зинченко).

Архиерейский Синод, а затем и Собор РПЦЗ крайне негативно отнеслись к суздальскому «самочинию», запретив в священнослужении Архиепископа Лазаря и Епископа Валентина и не признав хиротоний новых Епископов, равно как и всех остальных решений ВВЦУ. Летом 1994 года был рукоположен во Епископа Ишимского и Сибирского архимандрит Евтихий (Курочкин), которому Священноначалие РПЦЗ поручило окормление значительной части российских приходов, не признавших образования ВВЦУ. В свою очередь, члены ВВЦУ критически восприняли хиротонию Епископа Евтихия, совершенную без совета с «российскими архиереями», то есть Архиепископом Лазарем и Епископом Валентином, которые в то время еще не считали себя вполне отделившимися от РПЦЗ.

Тем не менее, пагубность возникшего разделения осознавалась всеми, и с обеих сторон делались шаги к сближению. Итогом этих усилий стало примирение, состоявшееся на Архиерейском Соборе в Леснинском монастыре в декабре 1994 года. Зарубежные и «суздальские» архиереи подписали Акт о примирении, в котором каждая из сторон признавала свою долю ответственности за разделение. ВВЦУ упразднялось и его решения признавались не имеющими силы (так Епископ Валентин отказался от своего архиепископства, подписавшись под Актом как Епископ), а новорукоположенные епископы должны были принести Архиерейскую присягу Синоду, после чего могли быть признаны законными архиереями. Леснинский Собор установил новый порядок управления российскими приходами РПЦЗ, действующий поныне. Упразднялся статус России как «миссийной территории» и вводилось четкое географическое разделение на шесть епархий: Московскую, Санкт-Петербургскую и Северорусскую, Одесскую и Южнорусскую, Суздальскую, Черноморско-Кубанскую и Сибирскую. Кроме того, вместо упраздненного ВВЦУ Собор учредил новый орган самоуправления российских епархий — Архиерейское Совещание, подчиненное Синоду. Все российские приходы передавались в ведение Совещания, и поэтому была упразднена должность Синодального Представителя в России.

Несмотря на то, что российские Владыки приехали в Лесну с искренним желанием примирения и разрешения противоречий, зарубежные архиереи в основном отнеслись к ним довольно холодно и без особых симпатий. Акт о примирении им предложили подписать без всякого обсуждения уже в готовой и окончательной редакции, при чем Владыка Марк заявил, что кто «не хочет мира», то пусть покинет Собор. Общая атмосфера была настолько тяжелой, что после подписания Акта с Владыкой Валентином случился сердечный приступ, и его пришлось увезти в больницу. Когда он лежал там, только что после сделанной операции, к нему пришел Владыка Иларион и принес на подпись некоторые дополнительные документы к Акту, в которых, в частности, предлагалось новое административное деление российских епархий, в результате которого значительная часть приходов, подчинявшихся Суздальской епархии, должна была перейти из ведения Владыки Валентина под омофор других российских Преосвященных. Епископ Валентин, из-за своего болезненного состояния, не мог должным образом вникнуть в содержание документов, однако сразу выразил несогласие с некоторыми их пунктами. Преосвященный Иларион уверил его, что эти документы вместе с Актом будут опубликованы не сразу, а позднее, чтобы российские архиереи смогли все обсудить и предложить необходимые, с их точки зрения, поправки. Понадеявшись на это обещание, которое зарубежные архиереи впоследствии не исполнили, Епископ Валентин подписал предложенные документы.

Спустя полтора месяца после Леснинского Собора, в конце января 1995 года, в Суздале российские архиереи РПЦЗ собрались на свое Первое Совещание. С самого начала его работы возникла некоторая напряженность между Епископами Валентином и Евтихием. Последний был вообще противником воссоединения с Суздалем и весьма недоброжелательно относился лично к Епископу Валентину. Собравшееся на Совещание российское духовенство и миряне выразили свое категорическое несогласие с новым делением епархий, поскольку оно влекло за собой перерегистрацию очень многих приходов Российской Церкви, что было чревато просто потерей всякой регистрации (ведь и первая была получена с большим трудом), а также и храмов. На основе этого на Совещании было постановлено, что окончательное решения вопроса о территориальном делении должно быть принято всеми Российскими Преосвященными по истечении некоторого необходимого времени. Также было выражено несогласие и с некоторыми другими пунктами Акта. На втором заседании Совещания Епископ Евтихий в резкой форме обвинил всех остальных российских архиереев РПЦЗ в невыполнении Акта Леснинского Собора, и в знак протеста покинул Совещание. Через день он направил Докладную записку Митрополиту Виталию, в которой обвинял Епископа Валентина и, в меньшей степени, других членов Совещания в грубом поведении и нелояльности Синоду.

Очевидно, что записка Епископа Евтихия, к мнению которого тогда прислушивался Митрополит, повлияла на настроения в Синоде, и когда в феврале в Синод прибыли новорукоположенные ВВЦУ архиереи для формального утверждения (так формулировалась цель их визита в официальном приглашении, посланном заместителем секретаря Синода Епископом Иларионом), им неожиданно были поставлены весьма жесткие условия. Они должны были признать последовавшее несколькими днями ранее заочное осуждение Синодом Архиепископа Лазаря (тогда члена Синода, которого, однако, на это заседание не пригласили) и Епископа Валентина за «непризнание» Леснинского Акта и остаться в США на «испытательный срок», после которого должно было состояться их окончательное признание. На такие условия согласился лишь «лазаревский» Епископ Агафангел, после девяти месяцев пребывания в США утвержденный в сане Епископа с титулом «Симферопольский и Крымский». «Валентиновские» Епископы Феодор и Серафим непризнанными Синодом вернулись в Суздаль (в документах Синода они фигурируют под званием «священнослужителей»). В отношении Архиепископа Лазаря и Епископа Валентина Синод, заседание которого состоялось в конце февраля 1995 года, принял весьма резкое решение: оба архиерея за «непризнание» Леснинского Акта были запрещены в священнослужении «вплоть до покаяния». Временное «администрирование» их епархиями Синод поручил Епископу Евтихию, еще на Леснинском Соборе назначенному временно управляющим Московской и Санкт-Петербургской епархиями. Таким образом, под руководством Епископа Евтихия оказались пять епархий — почти все российские приходы РПЦЗ, кроме Черноморско-Кубанской епархии Епископа Вениамина.

Суздаль отреагировал на решения Синода незамедлительно: уже в начале марта было созвано Второе Российское Архиерейское Совещание, на котором Епископ Валентин хотел отреагировать от лица всех российских архиереев на решения зарубежного Синода. Однако, вполне замысел не удался: от участия в Совещании уклонился председатель первого суздальского ВВЦУ Архиепископ Лазарь, а Епископ Вениамин в его отсутствие фактически отказался от участия в работе Совещания. Приезда в Суздаль Епископа Евтихия после всего случившегося никто и не ждал, а Епископ Агафангел остался в Америке, чтобы дожидаться «полного признания» своего архиерейства. Таким образом, в этом Совещании участвовали лишь «суздальские» архиереи — сам Епископ Валентин и два его ставленника-викария — епископы Феодор и Серафим. Они-то и решили возобновить деятельность ВВЦУ, что на сей раз окончательно привело к разрыву между Суздальским церковным центром (сохранившим за собой название РПСЦ) и РПЦЗ. Через несколько месяцев ВВЦУ распорядилось прекратить поминовение в подчиненных ему храмах Митрополита Виталия, затем преобразовалось в Архиерейский Синод РПСЦ, а на Архиерейском Соборе РПЦЗ в сентябре 1996 года Епископ Валентин был лишен священного сана, чем был ознаменован окончательный разрыв Священноначалия РПЦЗ с Суздалем - РПСЦ.

Летом 1996 года в Суздальском Синоде возникло первое серьезное разделение — рукоположенный годом ранее Епископ Брянский и Тульский Арсений (Киселев) обратился в Архиерейский Синод РПЦЗ с просьбой принять его в Зарубежную Церковь на тех же условиях, на которых в феврале 1995 года был принят Епископ Агафангел (Пашковский). Однако, рассмотрев дело Епископа Арсения, Синод предложил ему более жесткие условия: три года пребывания на покаянии в отдаленном австралийском монастыре и, возможно, последующее назначение на одну из зарубежных кафедр. Епископ Арсений отверг эти условия, ссылаясь на невозможность длительного расставания со своей паствой. Вернувшись в Россию, он собрал епархиальный съезд своей епархии, на котором было принято решение о переходе на самоуправление в соответствии с указом Патриарха Тихона и органов Высшего церковного управления при нем за № 362. Однако, вскоре Епископ Арсений объединился с другим «суздальским» архиереем — Епископом Казанским и Марийским Александром, также покинувшим Суздальский Синод. Вместе они примкнули к образованной осенью 1996 года бывшим иподиаконом РПЦЗ Александром Михальченковым (сменившим свою фамилию на Сергеева) Российской истинно-православной церкви, к одной из «ветвей» которой эти Епископы (уже в сане архиепископов) принадлежат и по сей день. Тем не менее, они сохраняют стремление к воссоединению с РПЦЗ — Епископ Александр в 1999 году даже вел переговоры об условиях своего присоединения с Епископом Торонтским Михаилом. Суздальский Синод в 1997 году лишил сана Епископов Арсения и Александра и в настоящее время фактически исключает возможность их признания «в сущем сане».

Вскоре после разрыва с РПЦЗ в лоне Суздальской юрисдикции образовалась Латвийская Православная Свободная Церковь, возглавленная рукоположенным в Суздале Епископом Даугавпилсским Виктором (Контузоровым). Фактически, она имеет автономный статус, хотя, по имеющимся сведениям, эта Церковь довольно малочисленна.

Летом 1997 года Суздальский Синод рукоположил двух Епископов для окормления катакомбных приходов в России и на Украине, а также «открытых» приходов на Украине.

В 1997—99 годах РПСЦ пополнилась несколькими новыми приходами, один из которых расположен в «дальнем зарубежье». Речь идет о приходе св. Архистратига Михаила в Гилфорде (Великобритания), возглавляемом известным православным историком и публицистом чтецом Владимиром Моссом. Судьба этого прихода достаточно сложна: он образовался в 1973 году в составе МП, но в 1975 году перешел в юрисдикцию Зарубежной Церкви под омофор Архиепископа Никодима, строго державшегося истинного Православия. (Тогда получил широкую огласку следующий факт: четверо членов прихода Архистратига Михаила, в свое время принятые в МП из англиканства без Крещения, были крещены при принятии в РПЦЗ из МП). Приход остался верен православному учению, преподанному Владыкой Никодимом, и поэтому после его смерти не смог оставаться в подчинении экуменически настроенных иерархов РПЦЗ, под омофором которых оказывалась Великобритания, и для которых сослужения с экуменическими юрисдикциями были нормой. Это привело к тому, что с 1978 г. приход находился в греческих истинно-православных юрисдикциях, причем, принятие его в «Матфеевский» Синод состоялось после рекомендации Святителя Филарета, Первоиерарха РПЦЗ, данной по телефону Митрополиту Китийскому Епифанию. Вернуться в РПЦЗ гилфордский приход смог лишь в 1990-е годы, когда его согласился окормлять глава Миссии РПЦЗ священник Стефан Красовицкий, находящийся в непосредственном подчинении Владыки Первоиерарха. Однако, вскоре у активных членов прихода возникли догматические разногласия с о. Стефаном, признававшим действительность крещения в Англиканской церкви и отказывавшимся перекрещивать англикан, присоединяющихся к Православию. К этому добавилась и дискуссия о преложении Святых Даров в таинстве Евхаристии, которое, как оказалось, стороны также понимали весьма различно. После отъезда о. Стефана из Англии гилфордский приход обратился с прошением о приеме в Суздальский Синод, который с 1998 года и направляет регулярно своих священников для окормления английской паствы. Таким образом, Суздаль приступил к созданию своих канонических структур на территории зарубежных епархий РПЦЗ.

В сентябре 1999 года к Суздальскому Синоду присоединился отошедший от РПЦЗ приход св. Новопреподобномученицы Великой Княгини Елисаветы Феодоровны в Санкт-Петербурге, фактическим возглавителем которого был известный богослов и патролог Василий Лурье, вскоре рукоположенный в Суздале в сан священника, а затем и принявший монашество с именем Григорий. Тогда же сформировался еще один «суздальский» приход в С.-Петербурге, основу которого составили члены Санкт-Петербургского Центра Духовного Просвещения (создан в 1989 году как епархиальное Духовное училище МП, но разорвавшее связи с МП зимой 1998—99 гг.). Эти же приходы объединяют прихожан из отдаленных мест Ленинградской области и некоторых других городов России, где постепенно формируются новые общины.

В связи с принятием нового российского закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» Суздальский Синод прошел в 1998 году перерегистрацию, приняв новое официальное название — «Российская Православная Автономная Церковь» (РПАЦ). Ныне в состав РПАЦ входят около ста приходов и несколько монастырей. Епископат РПАЦ (включая Латвийскую Церковь) состоит из шести архиереев. Отношения РПАЦ с РПЦЗ не являются вполне определенными — с одной стороны, официально Зарубежная Церковь считает суздальскую юрисдикцию расколом и с 1996 года не признает совершенных в ней хиротоний, но с другой стороны, постоянно имеют место сослужения клириков двух Церквей как на территории России, так и за рубежом. Не исключено, что на одном из Архиерейских Соборов РПЦЗ в ближайшие годы вновь может возникнуть вопрос об отношениях с Суздальским Синодом и, таким образом, решение Собора 1996 года будет рассматриваться как неокончательное.

 

После событий марта 1995 года в жизни российских приходов РПЦЗ наступило некоторое затишье. Епископ Евтихий периодически посещал свои обширные епархии, стараясь не допускать излишних проявлений церковной активности, особенно в столицах. Сколько-нибудь примечательным событием этого года можно считать полемику санкт-петербургской общины со своим временно управляющим епархией Епископом Евтихием по вопросу об экклесиологии греческого старостильного Синода митрополита Оропосского и Филийского Киприана. В 1994 году тот же Архиерейский Собор, который принял решение о рукоположении Епископа Евтихия, вступил в каноническое общение с наиболее либеральной группой греков-старостильников — Синодом Противостоящих, возглавляемым митрополитом Киприаном. Особенностью экклесиологической доктрины этого Синода является признание спасительной благодати таинств в экуменических юрисдикциях новостильников, так что греческие старостильные Синоды и экуменическая Элладская церковь представляются как разные части единой Церкви Греции. Некоторые консервативные клирики и миряне РПЦЗ восприняли это учение как ересь, а Епископа Евтихия, активно выражавшего свои симпатии к митрополиту Киприану и проецировавшего его учение на взаимоотношение РПЦЗ и МП, называли еретиком. Достаточно резкое отношение Епископа Евтихия к любой оппозиции, особенно «столичной», привело к тому, что многие «зилоты» покинули РПЦЗ и оказались в различных «ответвлениях» Истинно-Православной Церкви.

После Архиерейского Собора РПЦЗ, состоявшегося в сентябре 1996 года, возобновило свою деятельность Российское Архиерейское Совещание — орган внутреннего самоуправления российских епархий РПЦЗ. Его номинальным руководителем стал покаявшийся в своих «сепаратистских» поползновениях Архиепископ Лазарь, а членами — Епископы Вениамин, Евтихий, Агафангел (вернувшийся из США в качестве правящего Епископа Симферопольского и Крымского) и викарий Канадской епархии, Епископ Торонтский Михаил (Донсков). Последний должен был осуществлять связь между Синодом и Совещанием, которое было значительно ограничено в правах (никто из его членов не входил в состав Синода, а все решения вступали в силу только после их утверждения Синодом). В октябре 1996 года Епископ Михаил стал координатором Архиерейского Совещания и управляющим Московской, Санкт-Петербургской и Суздальской (последняя почти в полном составе осталась в подчинении Суздальскому Синоду) епархиями РПЦЗ.

Архиерейские Совещания 1996—99 годов рассматривали преимущественно церковно-дисциплинарные и административные вопросы, стараясь избегать «больных» тем. Наиболее содержательными следует признать решения Киевского Архиерейского Совещания 1997 года — впрочем, на большинство поставленных им вопросов так и не последовало никакого ответа из Синода. Архиереи, участвовавшие в этом Совещании, решили разработать чин приема священнослужителей, присоединяющихся из экуменических церквей (в частности, из Московской патриархии); ходатайствовать перед руководством Свято-Троицкой Православной Духовной Семинарии в Джорданвилле об оказании помощи в налаживании заочного обучения в епархиях, окормляемых Российскими Преосвященными. В связи с высказываниями и действиями некоторых представителей Зарубежной Церкви (имеется в виду, прежде всего, встреча Архиепископа МАРКА с главой Московской патриархии 1 декабря минувшего года) Совещание решило просить Синод РПЦЗ ясно и четко высказать свою позицию по отношению к Московской патриархии. Вместе с тем, архиереи решили не признавать хиротоний лишенного сана Епископа Валентина (Русанцова) с момента запрещения его в священнослужении.

В этот, новейший, период истории РПЦЗ в России на фоне уменьшения роста числа приходов получает распространение такое явление, как выезд российских священников за рубеж для постоянного служения на зарубежных приходах. Вероятно, таким способом некоторые клирики демонстрировали свое неверие в перспективы развития нашей церковной жизни на родине. Их настроения, по всей видимости, разделяли и те зарубежные архиереи, которые приглашали в свои епархии священников из России.

Одним из центров церковной жизни Москвы в конце 1996 года становится храма святых Царственных мучеников при частной школе «Универсальный центр обучения» в Новогирееве. Директор и владелец школы Владимир Купреев договаривался об устройстве в ней храма еще с Епископом Варнавой в его бытность Синодальным Представителем в России, однако только в 1996 года нашлись энтузиасты, которые, по благословению управлявшего тогда Московской епархией Епископа Евтихия, взялись за обустройство храма в школе. Это были активисты Православного Братства преподобного Иова Почаевского[40] во главе со священником Константином Точеным, незадолго до этого присоединившимся к РПЦЗ вместе с другим молодым священником, о. Дионисием Золотухиным. 1 сентября, в день начала нового учебного года, в новом храме, где всего за несколько дней был возведен иконостас и устроен алтарь, состоялось первое богослужение. Затем о. Константин стал регулярно совершать в этом храме уставные Всенощные бдения, Божественные литургии и молебны преподобному Иову Почаевскому. В ноябре 1996 года Епископ Евтихий назначил вторым священником новогиреевского храма о. Сергия Киселева, который только что присоединился из МП, где был клириком Казанского собора на Красной площади. Вскоре между оо. Константином и Сергием возникли некоторые разногласия пастырского и литургического характера, в результате которых прежний настоятель ушел на покой, а приход возглавил о. Сергий. Вскоре он добился передачи храма из ведения Братства преподобного Иова Почаевского в ведение частной школы, а приход пополнился прихожанами закрывшегося храма святых Новомучеников и Исповедников Российских в Старосадском переулке, старейшего в Москве храма РПЦЗ. Деятельность Братства преподобного Иова вскоре сосредоточилась на строительстве подмосковного подворья Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, а новым председателем Братства стал иеромонах Евфимий (Трофимов), курировавший строительство. В 1996 году фактически прекратила свою деятельность Заочная Семинария преподобного Иова Почаевского, с 1990 года курировавшаяся Германской Епархией РПЦЗ и призванная готовить духовенство для российских приходов.

Весной 1997 года началась «битва за храм» Богоявления в Борках — древнейший по времени постройки храм РПЦЗ (середины XVII века). Второй священник этого храма, Димитрий Гольцев, перешел в марте 1997 года в МП, где был заново рукоположен, а настоятель, о. Максим Зуев, покинул Россию и выехал за рубеж. Временно исполнять обязанности настоятеля стал священник Константин Точеный, бывший настоятель новогиреевского храма в Москве. 19 мая по инициативе Димитрия Гольцева представители Рязанской епархии МП предприняли захват храма Богоявления, который, впрочем, оказался для них безуспешным — прибывшие к храму настоятель и староста сняли замки, повешенные на двери храма «захватчиками» и восстановили права нашей общины на церковное здание. Однако, бывший священник и его сторонники решили пойти «другим путем» — они добились того, что рязанский Центр по охране памятников истории и культуры предъявил рязанской общине РПЦЗ судебный иск, обвинив ее в «нанесении ущерба» памятнику культуры, каковым является храм Богоявления. Началась двухлетняя судебная тяжба, которая закончилась лишь в 1999 году полной победой общины, с помощью Божией отстоявшей свой многострадальный храм. Это один из очень немногих прецедентов судебной защиты законных прав общин РПЦЗ на принадлежащие им церковные здания. Лишь за несколько последних лет своих храмов лишились общины в Санкт-Петербурге, Валищеве (Московская обл.), Мичуринске (Тамбовская обл.), Обояни (Курская обл.), Ивне (Белгородская обл.), Любытине (Новгородская обл.), Владивостоке, Новосибирске и многих других городах и весях России.

Гонения на истинно-православных христиан в России выражаются не только в форме захвата церковного имущества, иногда власть, МП и криминальные группировки, объединенные общими интересами, прибегают к прямому физическому насилию по отношению к клирикам и мирянам РПЦЗ. Ужасающим примером гонений подобного рода, напоминающих гонения времен большевизма, является убийство 14 сентября 1997 года под Санкт-Петербургом протоиерея Александра Жаркова, настоятеля общины святой Новопреоподобномученицы Великой Княгини Елисаветы Феодоровны, тремя месяцами ранее присоединившейся к РПЦЗ. О. Александр был убит ранним утром при невыясненных обстоятельствах. Его мученическое тело нашли на обочине автодороги в районе Царского Села с двумя смертельными пулевыми ранениями — в сердце и в висок. Поток клеветы в адрес священномученика со стороны его бывшей лжебратии из МП не прекращается и по сей день, а уголовное дело, возбужденное по факту убийства, не привело ни к каким результатам. Помимо о. Александра, известно об убийстве еще, по меньшей мере, трех членов РПЦЗ в России: протоиерей Андроник Кохно, присоединившийся к Церкви в 1990 году, был убит сотрудником службы госбезопасности в Крыму в 1992 году; священник Андрей Савицкий, сын священника Владимира Савицкого из Санкт-Петербурга, был убит вскоре после присоединения к Церкви в 1995 году; монахиня Илария найдена злодейски убитой неизвестными лицами в своем доме под Краснодаром в 1992 году.

На протяжении всего 1997 года среди клириков и активных мирян РПЦЗ в России продолжалась полемика, вызванная переговорами Архиепископа Марка с представителя МП в Германии, завершившимися подписанием итогового документа, в котором фактически признавалась равнозначность «двух частей» Русской Церкви, разделенных в силу «исторических обстоятельств». В большинстве случае комментаторы указывали на безосновательность восторгов Архиепископа Марка кажущимся «духовным возрождением» в России. Они отмечали дальнейшее падение духовного авторитета Московской патриархии в российском обществе, ее плотное срастание с криминальным бизнесом и мафией, участие ее иерархов в экуменическом движении[41].